Не превращать полет в подвиг: командир авиационной эскадрильи дал интервью журналу "Глянец"

.
. / Источник:
Дмитрий Югрин, пилот по эксплуатации иностранной техники, рассказал об особенностях своей профессии.

Среди множества профессий есть несколько таких, которые привлекают своей романтикой и при этом остаются самыми сложными и ответственными. В детстве многие мечтают летать: подняться высоко в небо, взглянуть на землю с высоты птичьего полета, побывать в различных городах и странах. Но лишь у немногих эта мечта превращается в реальность.

Профессия летчика одна из самых загадочных и в то же время тяжелых, требующих неимоверных усилий. В действительности у экипажа пассажирского самолета сложный график, частые недосыпы и колоссальная ответственность. Накануне Дня гражданской авиации, который отмечался 9 февраля, «Глянец» расспросил пилота, командира воздушного судна Дмитрия Югрина о всех прелестях и сложностях профессии.

 — Дмитрий Владимирович, каждый второй мальчишка в детстве мечтает стать пилотом военного или гражданского самолета. У вас тоже все начиналось с детской мечты?
 — У меня были, конечно, какие-то детские мечты, но я никогда не сомневался, что когда-то буду пилотом. Потому что я вырос в этой среде, у меня отец был пилотом, а мама диспетчером на авиапредприятии. Я родом из Кирова, там был большой аэропорт и рядом авиагородок, в котором и жила наша семья. Сколько себя помню, после школы я всегда заходил к матери в диспетчерскую или к отцу, если он был в это время в аэропорту. Династии — довольно характерное явление для нашей профессии, хотя много и таких ребят, которые в детстве читали книги про летчиков, мечтали о профессии, а потом воплотили эту мечту в жизнь.

 — У вас была какая-то альтернатива при выборе профессии?
 — Нет, других вариантов я не рассматривал. Мама пыталась меня отговаривать, что-то говорила про финансовый институт (это был конец 80-х — начало 90-х, и финансы и экономика считались престижными специальностями), но вовремя поняла, что я уже принял свое решение. В то время я уже занимался в спортивном клубе, прыгал с парашютом, летал на вертолете — готовился к поступлению в училище.

 — Какое учебное заведение вы окончили и трудно ли было поступить?


 — После окончания школы я сразу же поступил в среднее летное училище в Бугуруслане. Это небольшое, но очень известное в гражданской авиации учебное заведение. Находится оно в Оренбургской области. Поступить туда было очень сложно. Могу рассказать, как это было. Первым делом мы сдавали физическую подготовку. Затем нас ждала очень строгая медицинская комиссия. (У меня на сегодняшний день есть большой опыт прохождения медицинских комиссий и в России, и в Европе — так я вам скажу, что российские требования к пилотам намного строже, чем в Европе и тем более в Америке.) После медкомиссии мы проходили профессиональный отбор — трехчасовые психологические тесты. И только после этого сдавали общеобразовательные экзамены.

Большая часть абитуриентов отсеивалась на медкомиссии и тестах. Вот такой был порядок, не думаю, что в последнее время что-то сильно изменилось. После училища поступил в Академию гражданской авиации в Санкт-Петербурге и учился там еще четыре года. В этом году уже 20 лет как я в этой профессии. Начинал летать на нашем советском Як-40, потом на «Челленджере», Global Express, CRJ-200 — самолетах как пассажирской, так и деловой авиации. До этого я работал на вологодском авиапредприятии, в 2002 году перешел на авиапредприятие «Северсталь». Сейчас летаю на всех самолетах, которые базируются у нас на предприятии, и одном деловом.

 — Расскажите немного о коллективе авиапредприятия «Северсталь». Насколько комфортно вам там работать?
 — Компания относительно небольшая, но вы знаете: чем меньше коллектив, тем он сплоченнее. У нас на самом деле команда единомышленников. Нет такого, чтобы кто-то из ребят отгораживался от возникающих проблем, уходил в сторону, — решаем их сообща. И любой, к кому ни обратишься, поможет. Мы все дружим между собой. В больших авиакомпаниях иногда бывает, что пилот и второй пилот знакомятся, только когда придут в самолет перед вылетом…

 — По каким рейсам вы осуществляете перелеты?
 — Я летаю по всему миру, не был только в Австралии. Поэтому не могу назвать какие-то конкретные города, в которых бываю.

 — Как часто вы летаете? Например, в неделю у вас сколько полетов?
 — У меня в последнее время появилось много административной работы, поэтому в неделю летаю три — четыре раза. Считается, что это средняя нагрузка. У нас нет нормативов по количеству рейсов, у нас есть нормативы по количеству часов в месяц и в год. И по рабочему времени в день.

 — Вы не только первый пилот, командир судна, но и пилот-инструктор. Что входит в ваши обязанности?
 — Должность пилота-инструктора предполагает, что я могу обучать и вторых пилотов, и командиров судна. Могу проводить проверки своих коллег.

 — Что объединяет людей вашей профессии, в частности пилотов?
 — Любой пилот — это прежде всего сильная личность, состоявшийся человек с внутренним стержнем, и уже можно не разделять, мужчина это или женщина. Это сильная личность, которая может не только принимать решения, но и отвечать за них. Это самое главное в работе пилота.

 — На ваш взгляд, что самое сложное в вашей работе?


 — К тебе, как к пилоту, стекается много различной информации, и за короткий период времени ты должен правильно ее расшифровать, проанализировать и, самое главное, принять верное решение, что особенно важно в какой-то стрессовой ситуации. Наверное, самая большая сложность — это эмоциональная нагрузка, которую испытывают пилоты. Усталость способна накапливаться, и особенно она чувствуется во время ночных рейсов. Ночью внимание бывает более рассеянным, и за этим надо четко следить. Причина всего этого, конечно, в физиологическом строении человека, ведь человек ночью обычно отдыхает. Современные самолеты не требуют больших физических усилий, но зато предполагают сильные эмоциональные нагрузки.

 — Как часто приходится испытывать сильные стрессы?
 — Они, конечно, бывают. Мы не можем победить стихию, природные явления, но мы можем что-то предпринять, чтобы не оказаться в опасных условиях. Поэтому сложные метеорологические условия, например грозовая деятельность, турбулентность, сдвиги ветра при посадке, — это довольно большие стрессы для пилота. Важно принять правильное решение и из сложной ситуации не попасть в катастрофическую. Для этого и существуют люди нашей профессии.

 — Были ли в вашей практике серьезные критические ситуации?
 — Однажды попали в очень неприятную ситуацию во время грозы при заходе на посадку в Йошкар-Оле, в другой раз большие сложности возникли при полете из Нью-Йорка в Детройт. Вы знаете, какой здесь еще есть момент? Как вы решаете, хороший водитель за рулем машины или плохой? Мы с вами едем, перед нами кто-то резко выскочил на дорогу. Вы чудом ушли от столкновения и проехали дальше. Если вы после этого остановились на обочине, у вас трясутся руки и вы не можете ехать — это один вариант. Если вы, немножко отдышавшись, поехали дальше и забыли про этот инцидент — это другой вариант событий. Я считаю, что пилот не должен давать эмоциям волю.

Сложная ситуация, пот по спине бежит, но ты справился, и ты — молодец, но об этом надо забыть, ведь если ты перед следующим рейсом начнешь думать, что снова попадешь в такую ситуацию и не справишься, то тебе как профессионалу грош цена.

 — Случались ли отказы летной техники? Как вы выходили из ситуации?
 — За мою практику было два отказа гидравлической системы самолета, но любые пилоты, экипажи к этому готовы: раз в полгода мы на тренажерах отрабатываем действия в различных ситуациях вплоть до самых страшных пожаров. Я не скажу, что это штатная ситуация, но она не катастрофическая и не вызывает какой-то паники у пилотов. Самолет — это железо, а любая техника имеет свойство когда-нибудь выходить из строя.

 — Как вы справляетесь со стрессовыми нагрузками?
 — Провожу время со своей семьей. Большинство людей стараются провести отпуск где-то на море, где весело и шумно. Я вместе с семьей пытаюсь уехать куда-то, куда не доходит сигнал мобильного телефона. Еще один хороший способ отвлечься (собственно, и авиационные врачи так советуют) — это отдыхать в обществе людей, которые никак не связаны с нашей профессией и даже не знают, чем ты занят на работе. У нас узкий профессиональный мир, в силу разных объективных и субъективных причин мы много общаемся с людьми своей профессии. Поэтому стараюсь уезжать в места, где можно отдохнуть и провести время с людьми, которые к авиации не имеют никакого отношения.

 — Когда люди все-таки узнают, что вы пилот, о чем обычно спрашивают?


 — Самый традиционный вопрос: не страшно ли мне летать? (Смеется.) Нет, не страшно. Это моя работа. Я не расцениваю это как что-то необычное. Я вот, например, считаю как раз необычной профессию журналиста, который умеет найти подход к любому человеку и затронуть какие-то струны в душе, чтобы вывести собеседника на откровенный разговор. А пилотирование самолетов — это просто моя работа. Если каждый полет превращать в подвиг, то ничего хорошего не выйдет. Если всякий раз, пролетев из пункта А в пункт В, считать, что ты сделал что-то необычное и неземное, так недолго и к другим врачам угодить. Просто работаешь и работаешь.

 — За что вы так любите самолеты и небо?
 — Честно говоря, когда ты взлетаешь и пробиваешься выше облаков, настолько уходишь от всех проблем, бытовых мелочей, что они представляются уже не столь значительными, не столь сложными, как казалось вначале. Многое, что осталось на земле, кажется суетным и пустым. Когда ты находишься в небе, в душе появляется какое-то необъяснимое высокое чувство и многие вещи, которые происходят на земле, как бы это кощунственно ни звучало, видятся лишь муравьиной возней.

 — Что самое красивое в небе?
 — Когда поднимаешься выше облаков, то солнце и звезды там ярче, чем на земле, они завораживают. Очень интересно лететь ночью над океаном: звезды, тишина и где-то под тобой огромный океан. И кажется порой, что ты один в бесконечном пространстве. Это очень впечатляет.

 — Тогда вы лучше всех можете понять ощущение вечности, чувство вселенского покоя?
 — Да, я стал философски относиться к жизни. Многое приходит и уходит, и не стоит за это цепляться и заострять внимание, ведь обязательно что-то будет дальше.

 — Пилот, на мой взгляд, это одновременно и аналитик, и романтик. Вы согласитесь с этим утверждением?
 — Что касается аналитического склада ума, вот что я скажу. Настоящий пилот должен мысленно лететь впереди самолета. Прежде чем ты сделаешь какое-то действие, движение, выполнишь какую-то эволюцию самолета, ты должен продумать, к чему это приведет. Допустим, перед тобой грозовое облако, в которое ты не имеешь права входить. Ты должен думать, как тебе его лучше обойти: может быть, справа, а может быть, слева, сверху или снизу. Грозовую деятельность минут за 10 уже видно. Если у тебя курс влево, то лучше обойти слева? А если ты видишь, что грозовая деятельность тоже движется влево? Тогда, наверное, лучше справа обойти. Ты должен все это успеть сделать вовремя.

Романтизм в душе тоже должен присутствовать. Особенно у молодых людей, которые только осваивают профессию. Если у парня глаза горят, то это 50 процентов того, что из него что-нибудь получится. Может быть, в человеке должно быть немного авантюризма, совсем немного, совсем чуть-чуть. Все-таки профессия пилота очень непростая: ты находишься в неестественной для человека среде, под ногами нет земли, и просто необходима капля здорового авантюризма, чтобы суметь работать в этом не всегда доброжелательном человеку пространстве.

 — Какие качества пилотам противопоказаны?
 — Излишняя нервозность и категоричность. Людей с таким типом темперамента, как холерик, отсеивают еще на уровне училища. Их не берут на обучение. Если характер взрывной, если человек вначале делает, а потом думает, то такой тип людей в авиации обычно не уживается.

 — Поскольку пилоты много времени проводят в небе, то и любовные романы, наверное, чаще всего завязываются в небе. Тут сразу вспоминается недавний российский фильм «Экипаж» с Данилой Козловским в главной роли, где в основе сюжета служебный роман двух пилотов. Еще чаще романы приписывают пилотам и стюардессам. Это выдумки наших творческих людей или реалии, ставшие основой сюжетов?
 — Да, все так и есть. Моя бывшая жена тоже стюардесса. Сейчас мы в разводе, но у нас с ней трое сыновей: Данил, Константин и Артем.

 — Как сыновья относятся к тому, что их папа пилот?
 — Хвастают этим налево и направо. Они говорят, что им завидуют все дети. Знают ли сыновья о моей работе? В мире ничего нового не произошло: как я с малых лет был в кабине у отца, так и они теперь. Вожу их по самолетам и все показываю. Конечно, сейчас они хотят пойти по папиным стопам, только младший хочет быть военным летчиком. Ребята часто бывают в кабине, обо всем расспрашивают, я, конечно, рассказываю. Они знают все типы гражданских самолетов. А в последнее время стали интересоваться профессиональными тонкостями. Показывают, что не просто так сидят здесь, а что-то понимают. Если они захотят в будущем выбрать ту же профессию, что у меня, я отговаривать не буду.

 — Дмитрий Владимирович, о чем мечтают пилоты?
 — О том же самом, что и обычные люди: чтобы дети и близкие были здоровы. И мои коллеги тоже мечтают о том, чтобы сохранить свое здоровье. Как я уже сказал, требования к здоровью пилотов очень серьезные.

 — Что пожелаете своим коллегам и пассажирам в профессиональный праздник — День гражданской авиации России?
 — Пассажирам пожелаю доверять всем пилотам и не бояться летать. Коллегам — пилотам, бортпроводникам и специалистам наземных служб — желаю летного долголетия, чистого неба, мягких посадок, попутного ветра на эшелоне и встречного на посадке.

Текст: Елена Боронина
Фото: Вячеслав Боронин и из архива героя






На эту тему: