Вячеслав Позгалев: «Авторитета у меня не отнять». ИНТЕРВЬЮ, часть 2

Мы продолжаем разговор с депутатом ГД Вячеславом Позгалевым, бывшим губернатором Вологодской области.

Начало интервью портал Gorodche.ru публиковал в пятницу.

- Вячеслав Евгеньевич, мы говорили о начале 90-х. Тогда кризиса не было?

- В стране был. Но мы сумели выстроить такие отношения с предприятиями, что они стали нашими союзниками. Мы сняли с бизнеса прессинг: и административный, и налоговый. И в 1996 году, когда я стал губернатором, первым делом мы на 2 года освободили всех предпринимателей от налогов.

Была тогда еще очень тяжелая ситуация с приватизацией. Если комбинат прошел ее безболезненно, то «Аммофос» и «Азот» - тяжело. Валерий Бабкин на «Аммофосе» провел приватизацию грамотно и стал практически единоличным хозяином предприятия (хотя потом вынужден был сдаться под давлением мощных химических корпораций). А вот «Азот» несколько раз переходил из рук в руки. Дело доходило даже до стрельбы. Мы тогда серьезно боролись за «Азот», и в итоге отстояли. Потом была выстроена политика объединения всех трех предприятий, что и удалось в конце концов. Приватизация – это хороший способ ускорения развития предприятия. Государство всегда было неэффективным собственником.

В.Позгалев с супругой

- Вячеслав Евгеньевич, какие отношения в период работы мэром у вас были с «Северсталью»? Гендиректор мог вам что-то приказать, вызывал к себе на планерки?

- Наоборот, руководители предприятий приходили в мэрию на оперативки, совещания. Не было такого, чтобы я бегал к Липухину. А он приходил. И никогда не считал для себя это унизительным. Юрий Викторович, кстати, всегда уважал городскую власть. Но у нас она и авторитетной была всегда.

Даже если Липухин был не согласен с чем-то, он всегда подчеркивал уважение к власти – городской и областной. Он никогда не позволял себе вызвать на комбинат председателя горисполкома. И после ухода с комбината у него в кабинете я ни разу не был. А он был в мэрии и неоднократно. Наедине называл меня просто по имени, публично – по имени-отчеству. У меня не было перед ним робости, я не стоял навытяжку. Хотя, когда был заместителем главного инженера, заместителем генерального директора, мне доставалось от него, и иногда очень сильно доставалось. У меня шрамы на спине от его зубов до сих пор, образно говоря. Липухин воспитывал нас жестко, но правильно.

- В августе исполнилось 25 лет путчу 1991 года. Как тогда реагировала мэрия на происходящее в Москве? Какой была ваша позиция? Какие были директивы из столицы? Как вели себя местные чиновники, партийная номенклатура, ведь был еще и горком партии?

- Я был в отпуске. В воскресенье вернулся домой. В понедельник просыпаемся, а по телевизору (у меня на кухне был маленький такой телевизор) идет «Лебединое озеро». Мы с женой еще поворчали, мол, нашли время показывать такие серьезные спектакли. А спектакль затянулся… В это время мне позвонил начальник отдела КГБ по Череповцу Николай Шохин. Сказал: «Ни шагу влево или вправо, выполнять только мои (то есть его) указания». Я говорю: «Коля, дурака не валяй, приезжай в мэрию, разберемся». Но он жестко встал на сторону ГКЧП. И его можно было понять: над ним - Крючков, там жесткая вертикаль. И у них шли жесткие указания. А у нас – никаких.

В горсовете - споры, демократы кричат, что надо выводить людей на баррикады. А я с пеной у рта доказываю, что этого делать не надо. Мол, Череповец – это город-труженик, и нам необходимо обеспечивать нормальную работу предприятий. В верхах разберутся, тогда и нам расскажут, что надо делать. А сейчас встревать в мутную историю и будоражить народ - нельзя! И я запретил проводить митинги, забастовки, а потом собрались с руководителями предприятий и договорились спокойно работать.

А что касается происходящего в Москве… В Череповце был журналист Алексей Лебедев. Парень очень неглупый. Он сумел тогда оказаться в центре событий – в движении демократических реформ. Он и был моим информатором. Из Москвы сообщал о том, что происходит, о принимаемых решениях. И это позволило выработать взвешенную, правильную позицию. Город жил своей жизнью. Ультрадемократы кричали, что надо ставить баррикады, закрывать въезд в город, потому что «к нам не сегодня-завтра танки придут и установят свою власть». Я ночевал в администрации на диване, мы не покидали здание несколько дней.
Но в целом этот период мы прошли абсолютно безболезненно. Нас он практически не коснулся. Хотя на меня написали заявление в прокуратуру, была статья в газете «Коммунист» на первой полосе, называлась «Мы им не доверяем». Подписались под ней несколько псевдодемократов, обвинивших меня в поддержке ГКЧП. Было 10 (!) заседаний суда, от городского до Верховного, последнее –в Москве. Я добросовестно присутствовал на всех. Оппоненты и там упражнялись в красноречии, пытаясь доказать, что я поддержал ГКЧП. Но это были одни эмоции, и никаких фактов.

- После путча наверняка в Череповце головы полетели?

- Сняли Шохина. Приехала комиссия из Москвы, поработали в горотделе КГБ. Потом принесли акт, где говорилось, что Николай Николаевич активно поддержал ГКЧП. А так у нас я не помню каких-то перестановок. Запретили компартию, да, но это по всей стране. Кстати, свой партбилет я сохранил, а не сдал, не выбросил и в топке не сжег.

- У вас ведь было тогда двоевластие с Евгением Дунаевым, председателем горсовета…

- Да, он тогда пришел ко мне с законом о местном самоуправлении, и сказал: «Я тебе отдаю всю власть, но главным в городе пусть считают меня». Я ответил лишь, что главным будет тот, кто будет заниматься делом. Вообще- то мы с ним неплохо ладили. Но была однажды интрига, когда горсовет готовился объявить мне вотум недоверия. Было 175 депутатов, 4 часа я стоял один на трибуне. А вся администрация сидела в комнате звукозаписи, и слушала, что происходит в зале. Депутаты требовали ответов, программы…

В.Позгалев с председателем горсовета Евгением Дунаевым

Тогда у них было такое мнение: стоит проголосовать за ремонт какой-то ямы на дороге, городская власть немедленно должна была это выполнить. И было неважно, есть ли на это деньги, техника, или нет. А так как депутатов было 175, каждый требовал закопать «свою» яму. Но мы готовились к этому разговору, расписали всех депутатов – кто был за нас, кто против. И кто колеблется. С последними вели работу, разъясняли, что нельзя работать методами митинговщины. Мы только начали, дайте время разобраться, составить план, который вы же потом и утвердите.

Вообще таких памятных моментов у меня было два. Второй, уже во время работы мэром. Проходит как-то митинг на площади металлургов, собралась большая толпа. Кричат: «Долой власть, всех к ответу!». Я Жене (Дунаеву – ред.) говорю: «Пойдем, поговорим с народом». Залез на грузовик, взял мегафон. Смотрю – все лица передо мной знакомые. Говорю: «Я перед вами, готов лечь под этот грузовик, и, если хоть одному из вас будет от этого легче, давите меня». Люди стыдливо глаза опустили, митинг разошелся.

- Чем вам запомнилась первая половина 90-х? Можно ли сравнивать то время с нынешним?

Какими были основные задачи мэрии в то время? Думала ли городская власть о будущем (известно, что уже тогда разрабатывалась стратегия развития города)?
- Американские эксперты, о которых я говорил, начали с изучения наших возможностей: ресурсов, мощностей, квалификации и т. д. Изучили слабые и сильные стороны города. И это была программа действий. Был сделан очень четкий анализ. Мы научились работать по рыночному. Хотя меня тогда тоже чуть не порвали: за эту стратегию мы заплатили 75 тысяч долларов.

- В 1996 году вы пошли на выборы губернатора…

- Нет, я был назначен в марте 1996 года. Там длинная история. Во-первых, еще в 1995 году я предлагал Подгорнову (губернатору – ред.) идти на выборы. Он, видя во мне соперника, начал в последнее время меня прессовать, и очень жестко. Нашептывали ему, видимо, разные шептуны. А я никак в область идти не хотел, поэтому и предложил: «Давай, чтобы избавиться от подозрений, пойдем на выборы. Я на мэра, ты на губернатора. Тогда всем все станет ясно». Он не пошел на это. А я пошел – и победил на выборах в феврале 1996 года.

В марте, при подведении итогов конкурса российских мэров, на приеме у Ельцина меня подвели к Президенту. А до этого со мной полгода работала его администрация, убеждая, что я должен идти в губернаторы. Но при действующем-то губернаторе я никак не мог себе этого позволить! Да и такая разваленная область после благополучного Череповца никак была не нужна. Тем более, что здесь все складывалось благополучно. Плюс разность масштабов города и области – ее еще понять надо, это не так просто. В общем, на приеме у Ельцина меня глава администрации президента Егоров подвел к нему и сказал: «Вот, отказывается человек». А Борис Николаевич говорит: «Слушай, не валяй дурака, больше некому». И меня назначили временно исполняющим обязанности губернатора. С таким удостоверением даже в Кремль не пускали.

- Что для вас было самым трудным в первый период губернаторства?

- Ситуация была удручающей, иначе не скажешь. Не платились зарплаты, детские пособия. Пенсии задерживались на полгода. Можно представить состояние людей. Когда ездил по районам, встречали плакатами - «Позгалеву – зарплату учителя», «Позгалева с джипа на «Запорожец». С этими людьми мы потом не раз встречались и вспоминали об этом. Я им и тогда, и сейчас говорю: «Вы поступали правильно, требовали своего. У власти надо все требовать, она иначе начинает спать».

С главой Вологды Алексеем Якуничевым

- Сразу после выборов 1996 года вы сменили команду в области. Почему – все замы были нелояльны или были непрофессионалами? Или просто нужны были, как и любому руководителю, свои люди? По какому принципу вы подбирали команду и в мэрии, и в правительстве области?

- Первые полгода, до выборов я никого не трогал. Собрал всех и сказал: буду присматриваться, кто как работает. Останутся те, кто заслужит это право. Когда избирался губернатором, вся команда ушла в отставку. А после выборов остался Николай Костыгов (кстати, Подгорнов сам называл его самым лучшим преемником), остался Иван Поздняков. За время работы – 15 лет – я пригласил из Череповца 22 человека. Например, увидел, что в области департамент образования, ну просто никакой, и пригласил Ирину Макарцеву, потом пригласил Галину Изотову.

Я знал их здесь, по работе в Череповце. Остался Некрасов в спорткомитете. Даже начальник управления делами – Александр Иванович Гамичев – остался. Но кое-кто ушел сам. Например, заместитель губернатора по социальной сфере, сейчас он преподает в университете. Ушел и доктор наук, отвечавший за экономику.

- Поддерживаете ли вы сейчас отношения с кем-то из своей областной команды? С Николаем Подгорновым?

- С Подгорновым первое время поддерживали. Когда он занялся бизнесом, приходил за поддержкой. Я ему помогал. У меня не было никакого антагонизма. На посту губернатора он оказался не по своей воле. Сейчас с теми, кто даже тогда ушел, кто был заместителями губернатора - Микконеном, Упадышевым, Славой Тарасовым (первый зам при Подгорнове – ред.) встречаемся иногда на мероприятиях, обнимаемся по-товарищески. Но у нас жизнь течет по разным направлениям. А антагонизма нет. И никогда никого я не преследовал. Все, кто ушел, просто ушли, и на этом мы поставили точку. А сводить счеты, обвинять, в том числе и Подгорнова, в развале области… Я не мог себе этого позволить. Хотя это традиционная русская привычка. И нарушил ее Путин. Он единственный, кто не стал преследовать предшественника. Даже на всех приемах Ельцин был с ним рядом.

С Владимиром Путиным

После отставки наше правительство регулярно встречается два – три раза в год. Мы остались товарищами и сегодня. За глаза нас даже называют «теневым правительством». Мы – настоящая команда, не компания. Почему у меня было столько первых замов? По логике первый должен быть один. Но тогда это должность председателя правительства, на которого замыкаются все замы. А я хотел быть непосредственно в гуще событий, поэтому каждый зам имел прямой выход на меня.

И штатных замов у меня было шесть. Остальным был дан статус заместителей. Например, Грачев – начальник департамента лесного комплекса. Ему был дан статус заместителя губернатора. Потому что замов губернатора в министерства пускают без заявки на пропуск. А начальников департамента – только по заявке. Начальник правового департамента Груздева – тоже зам, но по статусу. Руководителям представительств в Москве и Санкт-Петербурге тоже был нужен статус замов, чтобы представлять область вместо главы региона. В других статусах их просто не пускали в тот же Кремль. В итоге у меня набралось 18 заместителей, но из них только шестеро - реальные.

С Федором Конюховым

Читайте в 3-й части интервью с В.Позгалевым – о его отношениях с нынешним губернатором, причинах отставки с поста главы региона и отсутствия служебной машины, а также о количестве личных домов Вячеслава Евгеньевича в Вологодской области.  

Алексей Богомолов



Источник фото: архив В.Позгалева



На эту тему: