Следы «настоящей войны»: вологжанин возвращает из небытия погибших солдат

Поисковому движению в этом году исполнилось 25 лет. Это одно из немногих общественных движений в нашей области, да и во всей России, которое сохраняется, независимо от политической ситуации. О том, как и чем сегодня живут поисковики, рассказывает наш гость, председатель «Вологодского объединения поисковиков» Александр МЕТЕЛКИН.

В редакцию Александр приехал почти сразу после возвращения из очередной экспедиции — в Ленинградской области его отряд искал погибших в 1942 году бойцов 286 стрелковой дивизии. На слуху и последняя находка поисковиков на родной земле — разбившийся в 1943 году в Бабаевском районе советский бомбардировщик «Пе-2».

Личное и общее
– Александр, почему вы занимаетесь поиском солдат, погибших в Великую Отечественную?У вас с этим связана какая-то личная история?

– С первого курса истфака я увлекся археологическими раскопками, все время хотел попасть в поисковую экспедицию, потому что мне интересно все, что связано с Великой Отечественной. До сих пор солдатиков коллекционирую. Честно говоря, поиск оказался далек от моих представлений о нем. Но после того, как я увидел слезы сына найденного нами лейтенанта Овсянникова, понял, что буду этим заниматься. Я вижу, что это значит для людей. Есть у меня и другой мотив. Два моих деда пропали без вести. Первый «отправлен в распоряжение Военного совета Второй ударной армии», о втором известно только то, что он пропал, и удалось установить, что это случилось на территории Украины. Единственный шанс – что их кто-то найдет и установит личность.

– Ваше хобби забирает все свободное время, как к этому относятся в вашей семье, и как вы детям о войне рассказываете?
- Мы с женой оба - увлеченные поисковики. У нас две дочери. Младшей два года, ей рано такое рассказывать, а старшая учится в начальной школе, сама с четырех лет в лесу. Естественно, останки из ямы она пока не поднимает. Но у нее (к сожалению или к счастью – не знаю) такие родители, что ей просто не вырасти другим человеком, даже шансов нет. В последней экспедиции она сама бойца нашла. Я дал ей прибор – ходи, ищи, если нравится. Взрослым дяденькам интересно с металлоискателем бродить, монетки собирать, ребенку – тем более. Она ходила по дороге, и вдруг позвала: «Папа, я ботинок нашла!» Потом мы прямо на той дороге нашли останки не только этого бойца… Оказалось, в войну там дороги не было. А потом путь проложили прямо по костям.

Почти без мистики
– Формально ваша организация – общественная, но фактически скорее напоминает клуб. Некоторое время назад поисковое движение было студенческим. Сейчас к вам молодежь идет?
– Тяга у людей к этому стала не так сильна. В 2005-06 годах приходило по 20 человек, а сейчас – 4-5. Студентов теперь меньше. Люди у нас разные, в основном взрослые. Есть полковник прокуратуры, есть капитан милиции, предприниматели разного уровня, школьный учитель. Объединились те, кто уже семь, десять лет ездят на раскопки. Со студентами надо работать отдельно. Я хочу создать отряд при одном из образовательных учреждений. Мы будем им помогать, но я хочу, чтобы они стали самостоятельным формированием и не надеялись, что им подадут все на блюдце.

– Разного рода любители кладбищ создают вокруг смерти целый ореол мифов. Не говоря об экстрасенсах, магах и прочих «контактерах» с миром умерших. Вы же работаете в местах, где погибли тысячи людей. Не сталкивались с разного рода мистическими явлениями?
– Экстрасенсов мы точно к поискам не привлекаем. А с мифами сложнее. Есть поисковики, которые утверждают, что видели хрономиражи, то есть разных солдат. Я не отрицаю, «нечто» может быть. Если люди верят в Бога, то и это, получается, тоже нельзя отрицать. Например, Сергей Сергеевич Котилевский, известный новгородский поисковик, мой учитель, рассказывал, что ему привиделся сон во сне. Будто бы он спит в палатке, встает, выходит на улицу, видит кривое, заметное в лесу дерево, решает копнуть под ним – и находит череп в каске. В это время он по-настоящему просыпается – в экспедиции, в палатке. Выходит и отыскивает то самое дерево. Под ним действительно оказались погребены несколько бойцов. Некоторые рассказывают более эмоциональные истории. Кто-то заблудился в лесу и видел, как полночи через болото колоннами шли бойцы. Или как выходят на поляну солдаты в касках, рваных шинелях и молча стоят, смотрят, наводя ужас… Пока сам не увижу, в это не
поверю, но и отрицать не буду.

– Но почти нереальные совпадения, говорят, у вас случаются?
– Бывало, и не раз. Недавний пример: сидим вечером в экспедиции, у костра, уже спать собираемся. Звонок: в районе Невского пятачка нашли и идентифицировали вашего вологодского солдата. Шибаев Андрей Епифанович, пятого года рождения, из Бабаевского района, деревня Ярцево. Наутро я звоню бабаевским друзьям, спрашиваю, где такой населенный пункт. Мне отвечают: не поверишь, в Тороповском сельском поселении, где вы самолет поднимаете. Я перезваниваю главе, она сразу же туда поехала, нашла потомков солдата. Выяснилось, что один из родственников бойца – мужчина, который водил нас к «Пе-2», показывал место крушения. 8 июня на похороны солдата соберутся все его потомки. 10 детей у них в семье было, у всех жизнь сложилась по-разному, с репрессиями, переездами... Кто-то в Чагоде оказался, кто-то в Тольятти. Встретятся, восстановят семью. Кто-то считает, что проводнику воздалось за помощь. Тоже своего рода мистика.

Работы – море
– При существующей системе – на сколько лет вперед хватит работы поисковикам?
– Объем работ – гигантский, и хорошо, что у нас в стране это разрешено. В отличие, например, от Белоруссии и Германии, где копать может только специальная служба. К тому же в европейских странах были не такие грандиозные потери, как в СССР. Один факт: после освобождения города Тосно Ленинградской области в живых осталось одиннадцать жителей. Были случаи, когда в ротах служили по шесть бойцов. Да, должны были быть похоронные команды, но кто при таких потерях мог заниматься нормальным учетом и погребением? Положение относительно выровнялось только к середине войны.

– Вы занимаетесь всем, что связано с поиском, безвозмездно. Но кто-то же вам помогает?
– У нас есть закон, что захоронением найденных останков занимаются органы местного самоуправления. Они и помогают – гробы, могилы копают. Военкоматы вообще ни при чем, фактически они выведены из этих отношений. Да и осталось в них теперь по полтора человека на три района. Видя, как идут дела в военкоматах, я лучше сделаю по-другому и быстрее – через региональных поисковиков, через интернет. Неравнодушные люди есть. Например, моя тетя, Забродина Надежда Ивановна. Она в каждую из наших шести поездок в Бабаево приносила сумки, заполненные то блинами, то мясом. Говорит: « Уж если я не могу ездить с вами, то хоть так вам помогу!» Есть и настоящие меценаты, но чаще мы сами скидываемся.

– Губернатор Олег Кувшинников на днях заявил, что к 70-летию Победы нужно создать электронную базу данных с именами погибших вологжан. Вы будете этим заниматься?
– Это очень большая работа. Нужны ресурсы, не столько материальные, сколько человеческие, и не просто статисты, а исследователи. В «Книге памяти Вологодской области» – тысячи персоналий, каждую нужно проверить по ОБД («Объединенной базе данных» - Прим.Ред.) Существующая электронная версия – это оцифрованная книга печатного издания, которое было подготовлено еще в 1985 году. Для своего времени это был огромный труд, но сведения собраны неполные, много ошибок. Региональная Книга памяти в идеале должна обобщать все имеющиеся сведения, вплоть до фотографий документов, карт и прочего.

ДОСЬЕ

МЕТЕЛКИН Александр Юрьевич родился в 1977 году в Вологде. Учился на историческом, затем на юридическом факультете ВГПУ. Предприниматель. Женат, двое детей. Председатель Вологодской региональной общественной организации «Вологодское объединение поисковиков». Среди поисковиков считается специалистом по разворачиванию медальонов.

Ольга НИКОЛАЕВА