«Серый кардинал» Череповца рассказал о своей личной жизни

Сам Леонид Рябинин, ныне занимающий должность помощника мэра по вопросам стратегического развития, о своих скрытых и явных возможностях знает отлично. Но использует их исключительно в добрых целях — на благо людей и развития города. Сегодня Леонид Алексеевич рассказал, считает ли он сам себя серым кардиналом, какие способности ценит в нем мэр Юрий Кузин и почему не уехал работать в Москву, куда его не единожды приглашали.

— Леонид Алексеевич, начнем с далеких времен. Вы ведь по первой своей специальности врач. Что тогда, в молодые годы, повлияло на выбор профессии?
— Моя мама была врачом. Начинала она свою деятельность венным врачом — последний государственный экзамен в мединституте сдала 22 июня 1941 года и сразу была отправлена на работу в одну из больниц Архангельской области, а потом, через 3–4 месяца, на фронт, на передовую. Уже в мирное время, здесь, в Череповце, она работала педиатром в больнице, а потом стала главным врачом дома ребенка. Так что можно сказать, что я рос среди медицинского персонала. В детские годы я много наблюдал за работой ее и ее коллег, и, конечно, в выборе профессии прежде всего мне помогла именно она. Сомнения у меня были… Я тогда очень серьезно увлекался фотографией, и у меня было желание сделать это увлечение своей основной профессией. Я хотел быть то ли оператором, то ли журналистом. Но потом решил, что это будет моим хобби. В качестве основной деятельности я выбрал медицину.

— А отец не был связан с медициной?
— Нет, не был. Он окончил ленинградский Коммунистический политико-просветительный институт (ныне Санкт-Петербургский государственный институт культуры). Всю жизнь был занят на партийной работе, в Череповце был первым секретарем горкома партии. Отец родился в Москве, мама — в Санкт-Петербурге. Познакомились родители на войне, когда служили в одном полку, где мама была командиром санитарной роты, а отец — заместителем командира полка. Во время войны они заключили гражданский брак (для отца это уже был третий брак). После войны они переехали в Череповец, где, собственно, я и родился. С тех пор наша семья живет здесь, хотя корни наши не череповецкие.

— Где вы учились и как долго работали по специальности?
— Я окончил Ленинградский санитарно-гигиенический медицинский институт, сейчас это Северо-Западный государственный медицинский университет.

После окончания института у меня не было ограничений в выборе специализации. Я мог быть врачом любой специальности. Как и поступили многие мои однокурсники. Кто-то из них стал терапевтом, кто-то травматологом, кто-то эпидемиологом… Я тогда хотел быть хирургом и начал этим заниматься, но судьба сложилась так, что я не смог продолжить эту практику. У меня была травмирована рука, она восстановилась, но все равно это не позволило бы мне качественно проводить сложные операции. Я был направлен на работу в городскую санэпидстанцию. Там я проработал три года, первоначально эпидемиологом, затем врачом по гигиене труда, под руководством замечательного человека и врача — Нины Леонидовны Дрижд. Она очень много сделала для моего становления тогда и в дальнейшем, как опытнейший руководитель и просто мудрый человек. Затем меня назначили главным врачом череповецкой районной санэпидстанции. Там я проработал еще три года и был назначен на должность главного врача череповецкой центральной районной больницы.

— Когда случился этот переход от врача к руководителю?
— Наверное, когда работал главным врачом центральной районной больницы. Это была не только хорошая врачебная практика — здесь мне пришлось стать руководителем. Под моим руководством была целая сеть районных и участковых больниц, медицинских пунктов. Когда я туда приезжал, то в селах и деревнях приходилось не только смотреть больных и помогать молодым коллегам, но и принимать ответственные решения как руководителю. Мне нравилось совмещать деятельность врача и администратора. К тому времени я уже неоднократно избирался депутатом районного совета. Как главному врачу мне приходилось курировать строительство нового здания районной поликлиники на пр. Победы, 169. Это было очень сложно для меня, но интересно и полезно. Здание построили, но поработать в нем мне пришлось всего около четырех лет.

Меня избрали заместителем председателя райисполкома. Не могу сказать, что мне очень хотелось этим заниматься, но в те времена не очень-то спрашивали, потому что была жесткая партийная дисциплина. Работа главным врачом центральной районной больницы была самой интересной в моей жизни. И до сих пор иногда это вспоминаю. И даже порой снится, что я в своем коллективе, в белом халате. Очень конкретная работа. Ощущаешь почти каждый день, что ты сделал что-то хорошее, кому-то помог. Мне это нравилось. И я иногда жалею, что обстоятельства не позволили продолжить деятельность в качестве главного врача. Было время, когда меня фактически избрали главным врачом череповецкой городской больницы (в 80-х практиковалось избрание руководителей трудовым коллективом), но тогда из района меня просто не отпустили…

— Каким образом вы попали в команду Михаила Ставровского, который позже стал мэром Череповца?
— С Михаилом Сергеевичем мы работали вместе, еще когда он был главой районной администрации. Я в то время занимал должность его заместителя. Потом я помогал Михаилу Сергеевичу в избирательной кампании, а затем он пригласил меня работать в своей команде в мэрии — в 1996 году. Это были годы перестройки — всплеск активности, обсуждений, полемики. И во всем этом мы принимали активное участие. Но это уже отдельная история… Мы и в районной администрации много занимались политикой. Я уже тогда был депутатом областного Совета народных депутатов, членом малого совета и принимал активное участие в политической жизни не только района, но и области.

 

— Говорят, что врачи бывшими не бывают. Так ли это?
— Вся моя дальнейшая работа была связана с организацией здравоохранения. Как заместитель мэра я курировал в том числе вопросы этой сферы. В то время здравоохранение было муниципальным. Я отвечал за него в полном объеме. Занимался этим на постоянной основе каждый день. И сейчас продолжаю. Иногда лечу друзей и знакомых. Наверное, это сказывается на мышлении. Я думаю, что врачи привыкли больше слушать и меньше говорить. Больше сострадать человеку и пытаться ему помочь…

— Насколько важен был для вас как для личности период работы в качестве заместителя первого лица города?
— Безусловно, было интересно работать заместителем мэра. Пришлось глубоко вникать в вопросы культуры, встречаться и разговаривать с интересными людьми: Джигарханяном, Табаковым, Градским, Боярским и многими другими…

Для мужчины, мне кажется, важно быть сопричастным к какому-то большому, важному делу. Если я ощущаю свою сопричастность к жизни большого города, принимаю участие в его судьбе и как-то могу на нее повлиять, то это дает огромную возможность для реализации. Быть заместителем мэра — это очень тяжелая работа, и из-за этого страдала, конечно, и семья, но такая работа доставляла мне большое внутреннее удовлетворение.

— Чему вам пришлось научиться дополнительно, например, в бытность заммэра?
— Я учился всю жизнь и сейчас продолжаю учиться. Постоянно читаю специальную литературу. Еще до того, как я стал заместителем мэра, мне пришлось преодолеть природную робость, скромность, чтобы выступать перед большими аудиториями. Давать интервью на радио и телевидении. Одно дело, когда просто сидишь за столом с людьми, язык говорит то, что думает голова; но во время интервью начинает захлестывать. Страх сделать неверный шаг был очень велик. Приходилось себе говорить, что, выступая перед телекамерой, ты не упадешь в пропасть, что последствия не такие серьезные по сравнению с мировой революцией. Раз ошибся, два ошибся, но потом-то научишься...

— Спустя годы как вы считаете — все сложилось именно так, как хотели, или вам виделось все иначе?
— Нечто среднее. Мне дважды предлагали работу заместителя губернатора, и оба раза я отказался. Мне нравилось работать в команде Михаила Сергеевича Ставровского, и я считаю, что ему удалось создать такую команду, да сам он — очень эффективный руководитель. Время было очень непростое, но нам многое удалось сделать. Также у меня была возможность переехать в Москву. Но я не люблю этот город, пробки, суету, и я не хотел жить в столице, и должность, собственно, меня тогда тоже не впечатлила. Были мне сделаны и другие предложения, которыми я по воле судьбы не смог воспользоваться.

Я должен был стать экспертом Всемирной организации здравоохранения от Советского Союза в одной из стран, входящих в ВОЗ. Ведь я в свое время окончил международные курсы по организации здравоохранения, и второй диплом у меня не российский, а международного уровня. Такое предложение мне было сделано в Министерстве здравоохранения СССР. Но мой сын тогда получил тяжелую травму. Сначала я взял отсрочку на год, потом еще на год — я не хотел расставаться с семьей, да и сына надо было лечить, а ехать вместе с ним было немыслимо. Потом в моей жизни начался новый этап: Ставровский пригласил меня в свою команду, в Москве забыли обо мне… и все стало неактуально. Но я ни о чем не жалею. Зато с сыном все хорошо, он здоров, получил специальность и теперь работает.

 

— Я много раз наблюдала вас в разных ситуациях и ни разу не видела, чтобы вы срывались. Вы всегда владеете ситуацией…
— Это вам не доводилось видеть. Я срывался, иногда нервы не выдерживали. Эмоционально реагировал и на митингах, и на встречах с оппозицией, и при проведении своих совещаний, и на комиссии по делам несовершеннолетних.

— Что может довести до предела?
— Пожалуй, несправедливость прежде всего. И по отношению к другим, и по отношению к себе. Если тебя начинают незаслуженно, по надуманным причинам в чем-то обвинять, то здесь у меня нервы не выдерживают. Ведь в политике не просто обвиняют, но и кампанию против тебя разворачивают. То же самое по отношению к другим: когда человека начинают преследовать с целью дискредитации и устранения, то это, конечно, выводит из себя.

— Что особенно цените в людях и что не принимаете?
— Не люблю, когда поступают непорядочно. Говорят одно, думают другое, а делают третье. В политике с непорядочностью сталкиваешься довольно часто. И часто это объясняется так: «Ну что ж, это политика, что здесь такого?» Ценю порядочность, ум, преданность своему делу. Я не люблю глупых людей — терплю, разговариваю, но дается тяжело.

— Когда команда Михаила Ставровского ушла и мэром стал Олег Александрович Кувшинников, вы в тот период в мэрии не работали. Чем тогда занимались?
— Работал в компании у Сергея Шкакина, у Леонида Цветкова и Александра Белова, которые руководят компанией «Стелс», и еще много где. Но я ведь ушел из мэрии еще при Михаиле Ставровском. Когда Михаил Сергеевич избирался на очередной срок, ему было поставлено условие: «Рябинин должен уйти». Решение об уходе я принимал сам, да, честно говоря, и работать далее было просто невозможно. Некие персоны — не будем называть имен — меня воспринимали как серого кардинала, злого гения при первом лице, что на самом деле не соответствует действительности. Во-первых, я не гений, а во-вторых, не злой.

— Может, вы гений, но не злой?
— Нет, гений — это категория людей, которых очень мало. Вот известный романист Стефан Цвейг очень много исследовал феномен гениальности и писал об этом. Так вот, его точка зрения такова: любая гениальность — это мономания, то есть маниакальное достижение одной цели. Это или гениальный шахматист, или актер, или композитор. Но в остальных вопросах этот человек ущербен. Многие гении в бытовом плане совершенно беспомощны, у них не получается ничего.

— В вашей личности есть некая загадка, такая мужская. Может быть, с этим связано то, что вас воспринимают как серого кардинала?
— Я не первый раз это слышу. И мне говорили, что я не такой, как все. Но я не гений, я считаю себя все-таки широко образованным и разнообразно образованным человеком. Не в одном, а в разных направлениях. И мне это нравится. Я и теперь продолжаю расширять свои познания. Отсюда выходит ответ: я не гений (смеется).

 

— То, что вы не злой гений, я думаю, некие персоны уже знают. Ведь сегодня вы снова работаете в команде мэра, но уже Юрия Кузина. Какие вопросы сейчас находятся в вашем ведении?
— Первоначально предполагалось, что я буду плотно и на постоянной основе заниматься подготовкой той стратегии развития города, которая недавно принята. Безусловно, в этом я принимал и принимаю участие. Но фактически получилось, что в основном разработка стратегии развития города стала делом заммэра Михаила Анатольевича Ананьина и его команды и, безусловно, настоящим детищем Юрия Александровича. Он начал заниматься этим еще во время работы со Ставровским. Кстати, тогда мы с ним и познакомились. Я какое-то время этим занимался, но потом мэр стал нагружать другими вопросами. Я думаю, он больше меня ценит как некоего советника, консультанта, который варится с ним в одной кухне. Мы с ним обязательно каждый день встречаемся и обсуждаем самые важные вопросы. Я занимаюсь анализом ситуации, событий, подготовкой документов и многими другими поручениями мэра.

— Чему бы вы хотели еще научиться?
— О чем я жалею, так это о том, что никогда не занимался музыкой. Я очень люблю музыку, у меня есть большая коллекция виниловых пластинок. Штук 600–800. Все собираюсь купить хороший проигрыватель виниловых дисков и привести все в порядок. Я люблю слушать музыку, понимаю ее. И когда у меня бывает плохое настроение, изменить его мне помогает хорошая музыка. Однажды в детстве я попробовал петь — было это в «Артеке», куда меня отправили за большое количество собранной макулатуры, — и запел очень неудачно. И с тех пор у меня была рана в душе, я считал себя в этом плане каким-то ущербным. Многие годы спустя на одном из курсов по психологии специалисты — психологи и музыканты — стали проверять слух и чувство ритма, и мне сказали, что у меня стопроцентный слух. Я очень тонко чувствую фальшь, когда играет симфонический оркестр, когда исполняется какая-то ария… Я ощущаю — правильно или неправильно звучит нота. И мне до сих пор это интересно. И если говорить, чем я хотел бы заняться, то, конечно, музыкой.

— Ставите ли какие-то задачи на новый год?
— Я не знаю, как долго еще проработаю в мэрии, поскольку у меня в жизни очень много интересов. И до тех пор, пока они есть и я в состоянии их осуществить, мне это хочется сделать. Я рано прихожу на работу и поздно ухожу, очень устаю, много чего не успеваю. И что же мне теперь, работать всю оставшуюся жизнь? А интересов у меня на самом деле много. Я где-то не был, что-то не прочитал и много чего просто не знаю. Я, например, очень люблю готовить, и у меня это хорошо получается. Если нахожу на это время, то супруга очень довольна. Той же фотографией стал бы заниматься больше. Продолжаю изучать эту тему и фотографировать. Больше всего нравится снимать природу и исторические памятники. Еще привлекает чтение.

Я постоянно читаю не одну книгу. Если прихожу уставший и в плохом настроении, то беру книгу, которая читается легко, захватывает, втягивает, например Бориса Акунина* или Эдварда Радзинского. Ну а если настроение бодрое, то я читаю более серьезную литературу. Люблю историческую, философскую литературу, историю религий и государств.

— А как отношения со спортом?
— Спортом я занимался, и занимался довольно серьезно. В институте — боевыми искусствами (самбо, дзюдо), велоспортом, туризмом. По силам занимаюсь и сейчас, по крайней мере, зарядку делаю ежедневно.

— Давайте поговорим о семье. Чем занимается ваша супруга?
— Сейчас моя жена Ольга — хозяйка художественного салона «Семеро по лавкам». До этого у нее тоже был салон, в здании Камерного театра, затем на Советском, 27, где она сотрудничала с 200–300 мастерами, среди которых были и люди с ограниченными возможностями. Там их обучали, и они делали интересные вещи, которые и продавались в этом салоне. Но все разгромили рьяные проверяющие. В итоге: выплеснули с водой ребенка. Нарушения, конечно, были, но, на мой взгляд, в большинстве своем они выеденного яйца не стоили. Нельзя применять современное законодательство к событиям, имевшим место 15–20 лет назад. Даже у серьезных преступлений есть сроки давности. Потом мэр предлагал супруге возобновить эту работу — возродить все рабочие места, но она не согласилась, слишком большой стресс пережила. В итоге остался мини-салон.

— Как давно вы вместе?
— У меня это второй брак, дети у меня от первого брака. У Ольги тоже есть ребенок от первого брака. Но я поддерживаю самые тесные отношения с моими детьми.

 

— Расскажите вашу романтическую историю с Ольгой Гордеевной.
— Когда мы познакомились с Ольгой и начали складываться отношения, ни у меня, ни у нее планов создавать новую семью и рушить старые не было. Возник взаимный интерес, и не более того; а потом, что называется, с тормозов сорвало, и дальше все складывалось так, что мы ничего не могли сделать. Было ощущение, что мы вступили на ледяную горку и с этой горки нас вниз так и тащит. Так с нее и съехали…

— И сколько вы уже так «едете» вместе по жизни?
— В декабре отмечаем 25 лет семейной жизни. Отметим это событие поездкой в Таиланд. Мы предпочитаем все-таки туризм исторический, и нам меньше нравится туризм пляжный и развлекательный. Больше путешествуем по старым европейским городам, и это не магазины, а скорее памятники архитектуры, природы и все то, что касается истории народа.

— Супруга разделяет ваше увлечение?
— Она даже больше увлечена, чем я. Она настолько путешественница, настолько ее тянет уехать куда-то и что-то посмотреть… И я ценю, что она не фанат магазинов. Зашла, посмотрела — и пошли дальше, остальное время мы смотрим, изучаем, разговариваем. За год выезжаем по три-четыре раза, а то и больше. Например, последняя поездка была в Норвегию. Мне очень понравилось, было замечательно.

— Расскажите, чем занимаются ваши дети.
— Старшая дочка — Анастасия, ей 37 лет. Она окончила академию культуры в Санкт-Петербурге (так она тогда называлась), вышла замуж за питерского парня, Виктора. Он инженер-программист. Но поскольку нам очень хотелось, чтобы она была рядом и не теряла с нами связь, мы сделали все, чтобы она оказалась в Череповце. Поэтому более десяти лет их семья жила здесь. Но когда внучка Соня стала подрастать, они вернулись в Питер.

К тому же в Санкт-Петербурге у Насти и ее мужа было больше возможностей реализоваться профессионально. Она в совершенстве знает два языка — английский и французский, на английском может говорить с разными акцентами. Сейчас она работает куратором центра британской книги библиотеки им. Лермонтова. У Насти двое детей, Соня и Андрей. Сын Алексей на полтора года младше Насти. Работает психологом в программе «Дорога к дому». Сын пока не женат. Здесь, в Череповце, у нас есть еще Наташа, дочь супруги от первого брака. Она окончила ЧГУ по специальности «учитель русского языка и литературы», но работала в Сбербанке до ухода в декретный отпуск. У нее тоже двое детей — старший Егор и в этом году родился Леонид, чему я очень рад.

— Что нужно еще для того, чтобы было комфортно, — свечи, пироги на столе?
— Один Новый год был очень интересный, мы встречали его с женой вдвоем. И накануне, часов в десять вечера, мы оделись и пошли гулять по городу. Шли, фотографировали, разговаривали. Потом поняли, что домой мы к бою курантов можем не успеть, и решили, что пойдем по городу и за пять минут до Нового года зайдем к тем друзьям, которые будут ближе всего. Так и сделали.

— И к кому попали?
— К заммэра Василию Алексеевичу Семичеву… (Cмеется.) Сама атмосфера такой длительной прогулки по праздничному городу и некая неожиданность создали отличное настроение. Мне важнее общий комфорт и атмосфера взаимоотношений с теми людьми, с кем я нахожусь рядом. Я рад, что в городе есть такие люди, к которым я могу зайти в любой момент, и мне искренне будут рады.

Текст: Елена Боронина. Фото: Вячеслав Боронин.

*включен Минюстом РФ в список физлиц-иноагентов