Интервью: Александр Соловьев, бывший владелец «Рояль-Вио» - «посоветовал Газманову петь»

Будучи известным музыкантом, имея опыт выступления в легендарном «Примусе» и у таких мэтров, как Игорь Гранов и Стас Намин, в какой-то момент Александр переквалифицировался в бизнесмена, причем весьма успешного. Подтверждая тем самым, что талантливый человек талантлив во всем. Сейчас, когда за плечами у Александра Соловьева несколько успешно организованных бизнесов (клубов, кинотеатров), он отошел от активных дел, занимается консультированием, наслаждается загородной жизнью и общением с семьей, вместе с друзьями для души поет в одном из ресторанов. В общем, живет в свое удовольствие. И как сказал один наш общий знакомый, Стинга Александр поет так, как сам Стинг себя не поет.

Родился у бабушки на кровати

 — Александр, вы ведь коренной череповчанин?
 — Ну да, я матуринский. Родился в Матурино. Сейчас это черта города, а раньше была деревня, совхоз. Можно сказать, я родился у бабушки на кровати. Тот бабушкин дом уже давно снесли… (Вздыхает.)

 — Школа у вас была сельская или ездили учиться в город?
 — Я учился в деревенской матуринской школе. Правда, всего одну четверть, а потом жил на Севере, на Колыме. Мой отец был полярным летчиком как минимум десять лет. А последние два класса после возвращения с Севера я заканчивал уже в Череповце, в школе № 1. Кстати, когда мы жили на Колыме, я с папой побывал на Северном полюсе. Отец был бортрадистом в ледовой разведке Северного морского пути. Так вот, он меня на каникулы взял с собой… На Северном полюсе были полярные станции, отец занимался их обслуживанием, и я там побывал. Все произошло в течение дня: пока летали туда-сюда, что-то выгружали на льдину. Отец меня взял прямо в кабину самолета.

Как мы загнали медведя

 — И какие впечатления остались от этого?
 — Ну какие впечатления? Я учился тогда в шестом-седьмом классе, молодой пацан, и двадцатипятилетние летчики для меня тогда были дяденьками. Конечно, с позиций сегодняшнего дня — это пацаны. Так вот, летим, а внизу показывается белый медведь. «Смотри», — говорят и давай кружить над ним. Он бегает, а они кружат. А мне-то интересно. Медведь устал и упал на спину. Летчики говорят: «Все, победили» — и дальше полетели. Пацаны так пацаны и есть. Поэтому впечатления, конечно же, шикарные. Ну и серьезные дяденьки там тоже, конечно, были. Например, познакомился там с известным полярным летчиком, Героем Советского Союза Михаилом Васильевичем Водопьяновым… Увидел меня: «Чей будешь?» — говорит. Здоровый такой дядька со звездой на груди стоит. «Да я вот… Николая Александровича Соловьева сын…» — «А, знаю-знаю».

 — Это какой же год был?
 — 68-й или 69-й. В 70-м мы уже уехали с Крайнего Севера насовсем в Череповец. Так что впечатлений было много. Много людей интересных приезжало к нам в школу, где мы на Колыме учились. Помню, приезжали семикратные чемпионы мира по прыжкам с парашюта, заходили к нам в школу: девчонки в красивых спортивных костюмах и… в унтах!

 — А на Колыме вы сколько прожили?
 — Лет восемь. Потому что отец три раза в арктические экспедиции уезжал, и мы ненадолго возвращались сюда. Я жил на улице Ломоносова, в 15-й школе учился. Потому что тогда порядок был таков, что если отец уезжает в какую-то арктическую экспедицию, то нужно было освобождать жилье, и мы с матерью уезжали на материк, жили здесь. Потом по возвращении отца из экспедиции и мы возвращались на Колыму. Потому что здесь зарплата была 120 рублей, а там отец получал тысячу. Представляете, 24 часа в сутки висеть на высоте 20–40 метров. Все-таки ледовая разведка — это тяжелая работа, и люди выкладывались полностью. Вот так мы и жили — почти как военные: туда-сюда ездили…

 — Вы жили в Магадане?
 — Нет. В поселке Черский. Это уже устье Колымы, самое «захолустье».

С младшим сыном

В СССР меня запретили

 — Когда вы начали заниматься музыкой?
 — Сначала я ходил в хор мальчиков. Еще в третьем классе, через речку зимой. В общем, у меня с детства были музыкальные задатки. А потом, уже в армии, когда я остался в учебке в Пинске (это в Белоруссии), где меня обучали на радиста, получил приказ от зама по культурно-массовой работе: набирай молодых в оркестр. Зам знал, что я музыкант. Ну я и стал набирать музыкантов. Так что в армии я тоже занимался музыкой. Приехал сюда — и сразу «Белые грифы». Великая была команда. Правда, вначале чуть-чуть поиграл в «Новом времени», но они распались. Я к «Белым грифам» — ну и взяли меня. В парке на танцах работал. В общем, поперло так поперло. Потом был ресторан «Три тополя», я его вообще открывал. Мы пели всё даже квинтой в пять голосов. «Тополя» — очень любимый народом ресторан был, в том числе и потому, что там популярная музыка звучала. Кстати, в это время в «Океане» Коля Носков работал. Так мы и тусовались: «Ленинград», «Три тополя»… Примерно в то время мы вместе с «Рок-Сентябрем» попали в программу Севы Новгородцева на ВВС. И нас сразу вызвали в управление культуры на ковер. «Вы ж враги!» — заявили нам. А впоследствии министерство включило меня в список запрещенных в СССР для прослушивания коллективов и вокалистов. Вообще, список запрещенных был серьезный: «Рок-Сентябрь», да все рокеры, вплоть до Барыкина и Кузьмина, — а я пел рок. Хотя я не испытывал большого дискомфорта, потому что «сидел» в кабаке.

Десять из миллиона

 — Потом был такой журнал «Кругозор», с пластинками. И однажды мы попали на эту пластинку, и меня позвали работать в Москву, в «Голубые гитары», они мне аккомпанировали. Оттуда я уже попал на конкурс «Золотой камертон», который проводила «Комсомольская правда» и где председателем жюри был Давид Тухманов. К тому времени я уже пел сольно. Конкурс, конечно же, был отличным трамплином. С мнением Тухманова считались все. Раньше было как: победитель должен быть из народа. Выбирались десять человек из миллиона, и я как раз попал в их число. Хотелось большего, конечно же. Я это озвучивал. Но в ответ звучали советы, мол, не лезь куда не надо: попал в лидеры, а дальше от тебя уже ничего не зависит. Все места распределены заранее. И я получил третью премию. Это было в 1989-м. Ну и началась раскрутка: радио и так далее. Были свои законы в то время, по которым жил шоу-бизнес, и я не всегда их понимал. Поначалу принялся что-то доказывать. Я понимал, что я «деревня», но хотел петь — и петь свои песни. Хотя уже тогда была возможность заниматься бизнесом, уехать в Америку… Ведь у музыкантов тогда были какие горизонты? Спеть в «Олимпийском» и прозвучать на всю страну.

 — А как появился «Примус» в вашей карьере?
 — У одного моего хорошего знакомого в Москве была аппаратура. Он собрал музыкантов — вот и «Примус» получился. Другой хороший знакомый, столичный музыкант, послушал мои песни, которые я в «Тополях» записывал и привез с собой на студию «Примуса». А они как раз что-то записывали, и им мои песни понравились. «Четыре песни, — спрашивают меня, —споешь?» — «Давайте спою». Я что-то быстренько переделал и с ходу шарахнул. За ночь записал четыре песни. Посмотрел — горло работало, все клево. Наорал, напел. Сразу записался, и после этого появилась дикая популярность в Москве…

 — Тогда почему вы покинули эту группу?
 — Так они же не гастролировали: записались и записались, собрались и разбежались. А мне нужно было деньги зарабатывать, у меня уже семья была. Москву хапнул, но нужно было ногами по земле ходить. В столицу, конечно, стремился. Причем мне не важен был пафос, просто было понимание того, что все важное происходит в Москве, особенно в музыке. Кстати, в это время я познакомился с Алексеем Беловым, будущим гитаристом «Парка Горького», и Сергеем Мазаевым, он тогда был саксофонистом. И мы успели с ними поиграть в ресторанах Москвы.

…По прошествии какого-то времени мне передали, что известный композитор и продюсер Игорь Гранов очень хочет иметь в своем коллективе такого певца, как я, и даже прописку московскую сделает… Я приехал — сразу меня устроили, сняли мне квартиру в Марьино. То время, когда я работал у Гранова, оставило очень приятные впечатления и теплые воспоминания. Смешно, но меня тогда все время за эстонца принимали. У меня была отличная концертная одежда: брюки классные, «хулиганы» с широкими карманами, куртка с лампасами. Я пел: «Балтика!» И все: «О! Ты эстонец…» И я с акцентом: «Да-а, я эстонец». К сожалению, впоследствии отношения испортились: мы поругались с директором коллектива. Но предложений было достаточно. Стас Намин позвал работать с ним. Давай, говорит, к нам — мы группу создадим. Ну я, естественно, стал создавать группу. В то время группа «Карнавал» отделилась от Барыкина. С «Карнавалом» мы пересеклись, но ничего не получилось, и мы разбежались.

Олег, выйди и спой

 — …И вот ко мне обращается товарищ с юга, армянин из Новороссийска. «Хочу, — говорит, — группу создать, есть у меня средства, поедем в филармонию в Ростов-на-Дону, нас там берут». И появился с ним вместе господин Олежка Газманов. Он был у нас администратором. К тому времени мы были уже знакомы, познакомились еще в 1976 году в Калининграде. Я ездил туда к тетке, познакомился с девушкой-соседкой, решили сходить в ресторан. Я в ресторане сижу, с музыкантами тамошними разговариваю. Я уже в «Тополях» играл, и мы быстро нашли общий язык. Вижу, пацан сидит какой-то. Я ему: «Привет» Он: «Привет. Я Олег. А ты кто?» А я решил приврать чего-нибудь: «Да я третий режиссер «Машины времени». Я тогда уже в Москве потусовался, и меня на понты не возмешь. Олег: «А я у «Синей птицы» аппаратурой заведую». Ну пообщались, и все на том. И вот через какое-то время мы снова пересекаемся, уже как старые знакомые. И в итоге мы уехали с ним в филармонию в Ростове-на-Дону. Олег писал нам всем песни, а сам он не пел. Я как-то говорю ему: «Ты выйди давай, спой…» Олег: «Да нет, я стесняюсь».

Фото: km.ru

 — Стеснялся? Газманов?
 — Да, петь-то он пел, конечно, но особых вокальных данных у него не было…

…И тут нас приглашает Стас Намин. Так вот, чем он нас взял. Приехал к Стасу в гости хозяин фирмы «Крамер», которая делает гитары, и… великий музыкант Фрэнк Заппа. Они приехали, Стас их пригласил к себе и поставил наши записи рока послушать Фрэнку и Крамеру. И те сказали — круто! После этого Стас говорит нам: «Ну что? Будете работать у меня? Видите, какие люди приезжают. Давайте ко мне, поедем записываться на Запад…» А в то время все захотели на Запад! А у меня уже был опыт — меня с клавишниками приглашали в Мюнхен, мы там записывались на студии с немецкими музыкантами. Две песни записали. Потом во Франции на радио я занял какое-то призовое место в топе. Пел «Каждый выбирает для себя…». Слова нашего поэта-классика, а музыку написал Газманов.

А потом у нас дела пошли хуже: Стас Намин испортил со всеми отношения, что, естественно, аукнулось и нам. Нас перестали везде брать: «Чьи? Намина!… Свободны…» Не любили его… телевизионщики не любили. И мы потихоньку-потихоньку пришли в упадок. И надоело мне все, и поехал я домой. Занялся бизнесом.

Концепцию «Рояль-Вио» подсказал народ

 — И первый в Череповце музыкальный магазин был ваш…
 — Да. И жили мы шикарно. Раньше проще было: давали много и на реализацию — только торгуйте. Это были 1992–1994 годы. И я думал, чем бы еще заняться. Аппаратуры навалом! И придумал: нужно открывать ночной клуб. Ночной клуб я открыл первым в Череповце. Это был всем известный «Макс клуб» на Первомайской. Снаружи ничего сделано не было, а внутри было классно: и звук, и свет… Потом вижу — кино городу нужно. Я съездил в Москву в «Кодак Киномир». Посмотрел, как все можно организовать. Потом пошел к нашим череповецким властям и предложил сделать современный кинотеатр из «Горна». Кинотеатр в то время находился в плачевном состоянии, и после переговоров с управлением культуры он был передан мне. Я начал приводить все в порядок. Правда, поначалу общей концепции у меня не было. И вот как-то заехал я на стоянку машину поставить. Встретил там знакомого и говорю: приходи, мы кинотеатр открываем. А он мне: «А зачем? Я прихожу домой, сажусь на диван, беру бутылочку пива и смотрю кино». И я думаю: «О! Нужны диваны!» Так и получилось, что концепцию «Рояль-Вио» подсказал народ. Однако год к нам вообще никто не ходил. И спасло только то, что вовремя подоспел фильм «Титаник»…

 — До «Титаника» вы были убыточными?
 — Вообще никто не ходил — ноль. А когда «Титаник» пришел, то было столько народу, что люди стояли на улице и не могли попасть. А потом вышли фильмы «Шестое чувство» и «Пятый элемент», и пошло, пошло, пошло… Люди начали ходить в кино. И до сих пор кино у нас популярное развлечение. Я не герой, конечно, но скромный вклад в то, что люди ходят смотреть кино на большом экране, я внес.

 — Почему вы ушли из «Рояль-Вио»?
 — Всему свое время, и я решил уйти из этого тяжелого бизнеса. Я думаю, нужно было раньше заканчивать! Вот сейчас у меня спокойная работа и есть время пообщаться с детьми.

 — Но после «Рояль-Вио» был еще «Рояль-Синема» в Вологде…
 — Да, этот кинотеатр делали мы с компаньонами. Очень интересный получился проект. А теперь у меня есть свой сайт, где я консультирую тех, кто хочет построить кинотеатр.

 — То есть сейчас вы просто консультант?
 — Не только, также мы занимаемся строительством кинотеатров под ключ. По всей России и ближнему зарубежью. Спокойно сижу, работаю. Сейчас, например, в Самаре «делаю» кинотеатр.

Помню Фестиваль Мира в Москве в 1989 году, когда приезжали Бон Джови, «Скорпионс», Оззи Осборн, «Мотли Крю», «Синдерелла». Мне и Гарику Сукачеву повезло: нас к ним пустили за кулисы. Мы с Бон Джови были тогда очень похожи: у меня тоже были длинные волосы и мелирование. Он увидел меня — сразу: «Ты мой бразер!» «Йес!» — говорю. Он кепку мне подарил и куртку! Белая куртка такая, с бахромой. Я только вышел, а мне сразу 700 долларов за куртку предложили. Я сказал: « Не-е-е, вы чё?»

Дочь Виталина

О семье

 — Мне больше всего сейчас нравится в моей работе то, что я могу находиться со своей семьей. У меня четверо детей. Двое от первого брака и двое от второго. Младшим восемь и тринадцать. Зовут их Иван и Тимофей. Фамилия деревенская, и имена деревенские. Оба увлекаются футболом. А старшие — уже взрослые.

 — Знаю, что дочь Виталина, старшая, живет в Швеции…
 — Да. Виталине сейчас тридцать, и она уже несколько лет живет в Швеции. Виталина вышла замуж за украинца, и понесло их на море, в Мариуполь. Я говорю ей: «Ты хоть думай, что делаешь. Ты же русская. Это во-первых. Во-вторых, он призывного возраста, вдруг его прямо там в армию заберут». Все равно уехали. Потом пишет: «Папа, все хорошо. Мы на море. Все ок». А потом: «Я во Франкфурте». Муж Виталины окончил два университета, знает языки. У него есть вид на жительство. Он работает в скандинавской конторе, которая ремонтирует большегрузные прицепы. Виталина сейчас сама изучает языки. Трудно, но она счастлива.

 — А чем занимается старший из сыновей, Женя?
 — Он долгое время работал у меня менеджером. Затем его взяли специалистом в отдел снабжения одной крупной компании.

О разном

 — Знаю, что вы хорошо разбираетесь в вине и еде…
 — Да, поскольку занимался ресторанным бизнесом, то разбираюсь. Уверен, что человек, разбирающийся в вине и еде, достоин уважения. В принципе, в Череповце могу назвать только 10–20 таких специалистов. Которые, например, могут знать и различать шесть прожарок мяса. Мясо — это специфика! Вот, скажем, когда едем за границу с друзьями, они зачастую идут кушать куда-нибудь в «Макдоналдс». Говорят, так проще, а в ресторанах не знают, что выбрать. Из-за незнания блюд и не ходят. Как-то приехали в Финляндию, пошли пообедать, подходят официанты. Ну мы и разговорились с ними про способы прожарки мяса. Так они сразу зауважали, забегали: люди приехали, которые разбираются. Готовлю ли я сам? Конечно.

 — Вы охотник, рыбак?
 — Рыбалку я люблю, да. Не на Карибские острова едем, конечно, рыбачим где-нибудь поближе. (Смеется.) Что касается охоты… Ну вот есть у меня чучело лося. Думаешь: ну и зачем? Ведь гораздо интереснее не убивать животных, а наблюдать за ними. Например, как плачет лосиха, когда у нее гон. Или вот смотришь, медведица вышла, а за ней — один медвежонок, второй. Вдруг один из них начинает разборки с барсуками. А сам на маму поглядывает…

 — О доме своем расскажите. Знаю, вы живете за городом.
 — Да, участок у меня довольно большой. Летом мы там с сыном косим траву. Двумя машинами. Карпов развожу в собственном пруду. Насажено много: вишни, виноград. То есть целое хозяйство. Дом у меня деревянный, все деревянное полностью. Построил его 10 лет назад.

 — Вы счастливый человек?
 — Однозначно могу назвать себя таковым. У меня есть любимая семья, любимая работа и желание жить полной жизнью.

Текст: Эдуард Абрамов
Фото: Ольга Шихмарева